Скрипач Павел Милюков и пианист Вадим Руденко сыграют программу из двух сочинений, принадлежащих к вершинам камерной музыки позднего романтизма. Технически изощренные и композиционно сложные, скрипичные сонаты Сезара Франка и Иоганнеса Брамса вмещают в себя широкий круг образов и эмоциональных состояний и предъявляют высокие требования как исполнителям, так и слушателям.

Франк сочинил свою единственную сонату летом 1886 года, в возрасте 63 лет. Соната была подарком к свадьбе Эжена Изаи — молодого бельгийца (как и Франк, уроженца Льежа), стремительно приближавшегося к статусу первого скрипача Европы. Сам Франк был в то время уважаемым органистом, но малоизвестным композитором — почти все сочинения, сделавшие его знаменитым, он написал в последние годы жизни. Получив рукопись утром в день свадьбы, уже вечером Изаи сыграл сонату для гостей — а через несколько месяцев дал публичную премьеру в Брюсселе, ставшую одним из немногих прижизненных композиторских триумфов Франка. В письме к автору солист обещал играть сонату «везде, где я найду пианиста, который будет также и артистом», и сдержал обещание. Помня об обстоятельствах появления сонаты, он, по собственным словам, всегда исполнял её con amore.

В глазах ближайших друзей и почитателей Франк был единственным подлинным наследником Бетховена, автором эталонных «циклических композиций» — в них музыка возникает из нескольких начальных ячеек, а темы постепенно прорастают, трансформируются и возвращаются в измененном виде в следующих частях. Соната Франка живёт динамичной внутренней жизнью: гармония движется в ней неочевидными путями, бурные и безмятежные образы сменяют друг друга, а лирические монологи скрипки звучат в сопровождении одной из самых виртуозных партий фортепиано в истории камерной музыки. В «Поисках утраченного времени» Марселя Пруста соната Франка служит моделью для произведения одного из главных героев книги, вымышленного композитора Вентейля. Пруст знал, что музыка способна вызывать непроизвольную память; за перипетиями сонаты Франка он наверняка слышал неразгаданный ностальгический сюжет, который служит залогом любви к этой музыке всё новых поколений слушателей.

Брамс начал сочинять свою третью сонату для скрипки тем же летом, что и Франк, но закончил только через два года. К этому моменту он уже сочинил все симфонии и концерты и углублялся в интровертный мир своих поздних опусов. Тональность ре минор Брамс редко использовал для крупных сочинений — но именно в ре миноре он пишет особенно драматичную и серьезную музыку. Подобная музыка есть и в сонате. Она вызывает в памяти ранний брамсовский период «бури и натиска», но компактность, концентрация и экономия средств выдают руку опытного мастера. Как часто бывает у позднего Брамса, музыка с первых тактов включает нас в напряженный интеллектуальный сюжет, будто подхватывая начатую ранее мысль. Образы сонаты укрыты за её рафинированной звуковой формой и не всегда поддаются однозначной расшифровке. Эта многозначность привлекала публику — третья часть, где танцевальность, сарказм и оттенки фантастики смешаны в сложной пропорции, стала фаворитом у первых слушателей; не раз её бисировали по их требованию. Критики хвалили музыку сонаты за «глубокие эмоции без следа сентиментальности, остроумие без самовосхваления и своеобразие без аффектации» — проще говоря, за сдержанность и уравновешенность во всём. Что больше подходит нынешнему времени — экспансивная мелодичность Франка или обернутая в технические головоломки интровертная лирика Брамса? Выбрать предстоит нам.

Исполнители:
Павел Милюков — скрипка;
Вадим Руденко — фортепиано.

Программа:
Сезар Франк (1822–1890) — Соната для скрипки и фортепиано ля мажор, FWV 8 (1886);
Allegretto ben moderato;
Allegro;
Recitativo-Fantasia (ben moderato);
Allegretto poco mosso;
Иоганнес Брамс (1833–1897) — Соната для скрипки и виолончели № 3 ре минор, ор. 108 (1886–1888);
Allegro;
Adagio;
Un poco presto e con sentimento;
Presto agitato.